— Все равно, Гунар, ну подумай? — опять завел свою шарманку хозяин, — Это ты здравый мужик, все понимаешь. А народ, чего доброго, скажет, что и я был в сговоре. Представляешь, если мне предъявят за преждевременный угон скота с пастбищ? Я же по миру пойду!

— Не думаю, — заметил Хельми, — что овцы дело рук этих двоих.

— А мне Ларс сказал, что их.

Я сидел за столом, почти уткнувшись носом в столешницу, полный ходовой день по снегу и схлынувший адреналин несостоявшегося боя меня активно вгоняли в сон. И в полусонном состоянии перед глазами опять раскручивалась кинолента недавнего происшествия.

Все посмотрели на меня.

— Асгейр! Не спи. Что ты сейчас сказал?

— Я говорю, когда мы с Ларсом бодались, там, на пляже, я спросил: «овцы тоже ваших рук дело?», а он рассмеялся, говорит: «Ну нам же надо есть!»

Несколько секунд висела тишина.

— Я, вообще склонялся к мысли о волках, — тихо произнес Хельми.

— Волки не уносят добычу с собой, — так же тихо отпарировал Гунар, — они разрывают ее на месте.

— Вот от двоих пастухов и нашли одни косточки.

— Не знаю, не знаю.

— Ладно, так мы долго гадать можем. Может тут и те и другие замешаны — что-то волки, что-то Ларс… Давайте уже спать, — завершил дискуссию Гунар, как самый старший из присутствовавших. — Завтра еще обратно двигать. И вот еще что, давайте подежурим по очереди.

Не знаю, как орки отмечали время дежурств, меня растолкал Грегер, я встал, сходил облегчился, побродил вокруг землянки, пока не замерз, вернулся в тепло, посидел на лавке, поставив щит и копье рядом. Почувствовал, что все, срубаюсь, растолкал Мику — одного из работников Грегера и завалился обратно.

А утром, когда уже собирались обратно, Грегер совершенно случайно нашел сапоги. Наткнулся на них, бережно замотанных в плащ из козьей шкуры длинным мехом наружу. Я бы сказал — обычные высокие сапоги из кожи, хорошенько провощенные-промасленные и с довольно необычной толстой подошвой, из которой на пару миллиметров выступали шипчики-гвоздики.

— Смотри-ка! — хозяин развернул находку и вытащил на свет. — Бережно Ларс хранил свою старую обувку. Видать, как память берег.

Хельми протянул руку.

— Дай-ка гляну…

Он покрутил сапоги так и эдак, разве что на зуб их не пробовал. Не понимаю! Сапоги как сапоги, скорее даже ботфорты: прочная кожа, выше колен…

— Как память говоришь? — хмыкнул хольд, — Эти сапоги еще летом были в море. Вот так, соседи.

Я поразился, как помрачнели лица мужиков. Всех, без исключения. Я, на всякий случай спрятал глаза. Глупо стоять одиноким лыбящимся дурачком, непонимающим, что происходит. Но Гунар немного внес ясности.

— Проклятый черный, — он чуть ли не выплюнул слова, — чтоб тебе никогда не попасть в пиршественную залу Одина!

Глава 27

— Да кто они такие, эти черные? — чуть не взъярился на обратном пути я.

Шли быстро, но так как вчера не гнали. В усадьбу Грегера не заходили, отвернули чуть раньше, чтоб срезать дорогу.

— Кто такие черные орки? — задумчиво протянул шедший впереди Гунар, — Ну что ж, давай расскажу.

Я, навострив уши пристроился рядом.

— Мы орки, и нас очень мало, — видимо Гунар зашел издалека, — и жизнь у нас не сахар.

— Да уж, — поддакнул я. Гунар говорил неспешно, с паузами, берег дыхание, поэтому вставить реплику труда не составило.

— Зря иронизируешь, Асгейр, по сравнению с людьми мы живем в аду. Временами, — не переставая скользить на лыжах, он обвел рукой вокруг себя, — в ледяном аду.

— А что, люди живут как-то иначе? — удивился я. Помню ведь из истории, что в раннем средневековье ни у кого жизнь сахаром не была. Тем более у таких фермеров как Гунар, Йорген, тот же Грегер. Все же назвать их крестьянами, у меня язык не поворачивался.

— Конечно! Я хоть и не был за приделами наших островов… Да что там? Я из нашего фюлька ни разу не выезжал, но про то, что там за морем знаю хорошо. У нас и отец по молодости походил в походы, и Хельми сейчас нет-нет да и разговориться, — Гунар бросил взгляд на тропящего лыжню младшего брата, — и работали у меня бывалые орки, Колля ты знаешь. Так вот жизнь людей намного легче нашей. Они просто жируют у себя там, за морем… Но я не об этом.

Хм, да я был бы не против, если бы он продолжил про людей. Интересно же!

— Так вот, орков мало и жизнь у нас тяжелая. А значит орк орку должен помогать. И уж, конечно, орки просто не имеют право обманывать друг друга, не говоря о том, чтоб воровать. А уж тот, кто поднимает руку на соплеменника… — он бросил в мою сторону тяжелый взгляд, — Мы просто не говорим о таких, будто их нет.

— Так черные…

— Черные орки, Асгейр, это те отщепенцы, которые вместо того, чтоб ходить за море, и добывать себе славу и богатство в краю людей предпочитают грабить своих же!

— Да что можно взять у простого крестьянина! — искренне удивился я, — Это ж овчинка выделки не будет стоить!

— Забавное выражение, надо запомнить, — хмыкнул Гунар, добавил печально, — Так у твоего отца все же нашли что взять?

Я промолчал, только зубами скрипнул.

— Но вообще-то ты прав, нападения на одали редкость. Чаще подстерегают корабли, возвращающиеся из похода.

— Зачем? — опять не понял я, — Не ужели напасть на опытных походников проще, чем самим отправиться в людские земли и взять то же, но гораздо легче? Все же говорят, что люди в бою нам не ровня!

— Ты сам ответил на свой вопрос, — усмехнулся Гунар, — «отправиться». Это же надо куда-то плыть… А потом, там, у людей добыча не свалена в одну кучу на берегу. Ребятам приходится прочесывать деревню за деревней. А этим… гадам все достается уже готовенькое, самое ценное, что имеет смысл везти домой. Что же касается нападения на орков, а не на более слабых людей. Так ведь черные подстерегают уже возле дома, отдохнувшие, свеженькие, в то время как хольды устали за длительный морской переход, может даже израненные.

Да-а-а… Об этом я не подумал. Риск выше, но при удаче и добыча — вот она, отсортированная и упакованная.

— Слушай, а почему вы сразу решили, что Ларс черный, как Хельми сказал, что в этих сапогах кто-то летом был в море?

— Это морские сапоги, Асгейр, — взглянув на меня Гунар видимо заметил непонимание, пояснил, — в них только на палубе удобно, по земле ходить в таких плохо. А что до моря? Ну подумай, что в наших краях делать в море? Рыбу и во фьорде ловить можно, ты вон, вообще без лодки обходишься. Да к тому же известно что Ларс — давно ни в одном лиде не состоит. Это точно. Значит? — он опять посмотрел на меня, припечатал, — Значит черный орк он. В наши места подался — зиму отсидеться, а летом опять соберется со своими подельниками, и в море.

— Так вроде его и летом в окрестностях видели?

— А ты думал они все время в море? Не-е-ет, зачем? У них шпионы по земле рыщут, вынюхивают. А как узнают, что есть добыча стоящая, так и выходят на перехват. Вот Ларс наверно из таких и был. На вас тогда кто-то же навел? Повезло, что Фритьеф с вами оказался.

Я только вздохнул насуплено. Опять! Вот же суки!

— Ладно, не вздыхай, благодаря тебе одним черным в мире стало меньше… Иди-ка лучше, смени Хельми, а то он уже устал.

— Хорошо, — кивнул я, — только последний вопрос. Почему их черными зовут?

— Говорят, что они под черными парусами ходят. Вроде как для устрашения, и в ночи скрываться удобнее.

И вновь я в своем фьорде. Своем? Не знаю. Публичная заявка сделана, на тинге одобрят, потом в бумаги у ярла внесут, и все. А что до нока? Я покосился на воду, пожал плечами — попробую ужиться.

Вчера в усадьбу вернулись поздно. Попарились в баньке, хорошо поужинали. Ночью Гретта грела мне постель. С каждым днем отношения между нами все более… скажу так: нормализовывались. А утром я рванул на рыбалку. Надо же долги отдавать! Да и много чем закупиться, а для этого мне — ловить и ловить.